В ФРГ изучение истории советских военнопленных началось в 1960 - 1970-е годы. Во время дискуссии немецких историков о характере войны против СССР остро встал вопрос о роли вермахта в их судьбе. Особый интерес вызвал вопрос, в какой мере последний участвовал в происхождении и реализации преступных приказов о советских военнопленных, в частности, пресловутого "приказа о комиссарах", хотя в целом проблема военнопленных красноармейцев оставалась все еще не разработанной. На состоявшемся в 1964 г. во Франкфурте-на-Майне процессе "Аушвитц" Г. -А. Якобсен представил заключение эксперта относительно происхождения "приказа о комиссарах" и его зверских последствиях. В 1965 г. появилась его книга "Приказ о комиссарах и массовые убийства советских военнопленных" 1 . Исследование базировалось в основном на документах процесса против военных преступников, а частично на более ранних изысканиях Г. Улига.
Настоящий прорыв в исследовании темы произошел в связи с появлением в 1978 г. фундаментального труда К. Штрайта "Они нам не товарищи. Вермахт и советские военнопленные. 1941- 1945 гг." 2 , написанного на большом архивном материале. Книга эта нанесла серьезный удар по тем, кто старался реабилитировать вермахт и его руководителей, скрыть чудовищные злодеяния, которым подвергались военнопленные. Недаром эта книга подверглась нападкам со стороны правой прессы и вызвала неприязнь многочисленных недругов. По словам Штрайта, когда появился его труд, судьба советских военнопленных была почти неизвестна германской общественности 3 , и эта работа стимулировала дальнейшие исследования этой проблемы. В последующие годы немецкими историками были опубликованы многие содержательные работы по различным аспектам плена, истории конкретных концентрационных лагерей и шталагов, об условиях жизни и труда пленных в отдельных городах, районах, землях, на заводах.
Практически немецкие историки стали заниматься судьбами советских военнопленных после их репатриации. Они обнаружили и ввели в оборот множество документов, в частности, материалы процессов против бывших гестаповских чиновников, а также дневниковые записи, воспоминания, личные архивы, фотоматериалы и т. п. По словам Е. Остерло, судьба советских военнопленных, захваченных в годы второй мировой войны, по своим масштабам и характеру не вписывается в "общепринятое" понимание плена. В 1990-е годы в ряде германских городов были организованы выставки о преступлениях нацистов, о судьбах и советских, и немецких военнопленных в годы войны и по ее окончании. В некоторых городах Германии возникли центры по сбору документального материала и изучению истории отдельных лагерей. В 1996 г. Гамбургский институт по социальным исследованиям опубликовал каталог соответствующей выставки с краткими комментариями - "Война на уничтожение. Преступления вермахта в 1941 - 1944 гг.". В предисловии Х. Хеер писал, что уже в 1945 г., то есть сразу же после победы над нацистской Ерин Михаил Егорович - доктор исторических наук, профессор, декан исторического факультета Ярославского государственного университета.
Германией, бывшие гитлеровские генералы начали сочинять легенду о якобы "чистом вермахте", который будто бы держал "дистанцию" в отношении Гитлера и нацистского режима, выполняя свой солдатский долг "с честью и достоинством" и обо всех случаях зверств гитлеровских айнзатцкоманд офицеры информировали командование. Это, подчеркивал Хеер, должно было оправдать поведение немецких и австрийских солдат и офицеров во время войны. Но реальные факты подтверждали страшные преступления, творимые вермахтом в 1941 - 1944 гг. и на Балканах, и в Советском Союзе, где велась война на уничтожение. Германская историография хотя и упоминала об этом, но всячески отказывалась признавать, что вермахт непосредственно участвовал в этих преступлениях 4 . Вопрос об ответственности вермахта за военные преступления, в том числе и в отношении военнопленных, продолжает оставаться одним из важных и до сих пор дискуссионных в германской историографии.
Армия, СС и СД, как показывают многочисленные документы, действовали сообща. Вермахт "нерасторжимо связал себя с армией Гитлера", готовой к исполнению любых его приказов. Г. -Г. Нольте называет вермахт добровольным "пособником убийц" 5 . К. Штрайт убежден: вермахт несет прямую ответственность за подготовку и реализацию преступных приказов о военнопленных ("Директива об установлении оккупационного режима на подлежащей захвату территории Советского Союза" -13.03.1941 г., "О военной подсудности в районе "Барбаросса" и об особых полномочиях войск -13.05.1941 г., директивы "О поведении войск в России" -19.05.1941 г. и "Об обращении с политическими комиссарами", чаще именуемом "приказ о комиссарах" - 6.6.1941 г., распоряжение ОКВ верховного командования вермахта об обращении с советскими военнопленными - 8.IX.1941), нарушавших принципы международного права, являвшихся бесспорными в военной истории 6 . Вермахт, утверждает он, участвовал в разработке планов преступной войны и реализации нацистской политики. Комиссары, попавшие в плен, подлежали уничтожению на месте 7 . Руководство вермахта и сухопутных войск было непосредственно причастно к разработке и реализации "приказа о комиссарах". Штрайт убедительно показал, что и командование, и солдаты, нисколько не сопротивляясь, выполняли расистские приказы нацистов, особенно в первые, решающие месяцы войны на Востоке.
Штрайт привел многочисленные факты и примеры такого сотрудничества вермахта и РСХА, сухопутных войск и айнзатцкоманд, причем вермахт брал на себя часть функций последних. С упомянутым приказом связаны многие акции руководства вермахта и РСХА - приказ РСХА N 8 от 17 июля, шефа гестапо Мюллера N 9 от 21 июля 1941 г. и другие. По мнению Штрайта, тесное сотрудничество армии с айнзатцкомандами способствовало разложению войск 8 . В новейших исследованиях выводы Штрайта подтверждаются, а точка зрения тех, кто "доказывал" невиновность и непричастность германского генералитета к зверствам и даже, что Германия будто бы не нарушала Женевской конвенции об обращении с военнопленными, опровергаются. Х. Хеер и К. Науман пишут, что Гитлер с первых же дней готовился к "настоящей" войне на уничтожение. В преступных приказах четко определялись жертвы вермахта: расстрел комиссаров, лишение военнопленных всех прав, смертная казнь гражданских лиц, оказывающих помощь партизанам, передача евреев айнтзатцгруппам. Менталитет рядовых вермахта не отличался от прислужников Гиммлера 9 . О вполне сознательной политике верхушки вермахта, поддерживающей войну на уничтожение, пишут Е. Остерло, П. Лонгерих, Р. Келлер, Г. Р. Юбершер 10 .
Еще 16 июня 1941 г., то есть за несколько дней до нападения на СССР, ОКВ издало распоряжение "Суть военного плена согласно плана Барбаросса", в котором командование вермахта требовало от солдат беспощадно подавлять любое сопротивление военнопленных, принимать решительные меры против "большевистских подстрекателей", "саботажников" и евреев. Любое общение военнопленных с гражданским населением или контакт с их охраной строго запрещались 11 .
Проблема сотрудничества ОКВ и командования сухопутных войск с СС и СД в вопросе об уничтожении советских военнопленных, поставленная в свое время Штрайтом, получила дальнейшее развитие в трудах ряда немецких историков 12 . В их работах детально рассматривался механизм истребления советских пленных в лагерях и концлагерях, тесное взаимодействие комендантов шталагов и офицеров абвера с айнтзатцкомандами и гестапо в "отборах" военнопленных по расовому и политическому принципу, выявлению в первую очередь партийных функционеров, "профессиональных революционеров", политкомиссаров, офицеров, интеллигентов, евреев, азиатов, "фанатичных" приверженцев большевизма и всех враждебных идеологии национал-социализма.
Экзекуции, допросы и "отборы" подробно описаны в работах Р. Отто, который подвергает критике утверждения многих гитлеровских офицеров и чинов политической полиции о том, что они будто бы не располагали никакими сведениями об уничтожении советских военнопленных. Айнзатцкоманды (4 - 6 человек, позднее-3 - 4 человека) выискивали в шталагах с помощью их персонала (офицеров абвера) "подозрительных", которых либо убивали, либо отправляли в концлагеря. В "отборах" были заняты многие военные и чины СС. В ряды военнопленных внедрялись "информаторы". По свидетельству Отто чиновник, ведший допрос, в среднем ежедневно допрашивал до 50 человек. "Отобранные" военнопленные переправлялись в концлагеря, где подвергались пыткам, унизительным экспериментам, а затем уничтожались. В Заксенхаузене и Бухенвальде пленных убивали выстрелами в затылок, а трупы сжигали в крематориях. Этот "метод" стали использовать в Дахау, Флоссенбюрге, Гросс-Розене, Нойенгамме, Маутхаузене 13 . Каждый концлагерь предназначался для ликвидации военнопленных, "отобранных" в том или ином военном округе. По данным Отто, в Заксенхаузене к 31 июля 1942 г. число убитых достигло 12000 пленных 14 , в Бухенвальде за тот же период по меньшей мере - 7000, в Дахау - около 4000 красноармейцев, в Гросс-Розене и Аушвице СС уничтожили около 5000 человек.
Как полагает Отто, большинство старых офицеров вермахта безоговорочно поддерживали гитлеровцев. Советских военнопленных они рассматривали как носителей враждебной идеологии, вообще лишенных солдатского статуса. Комиссары же - вообще не русские солдаты, это только "политические люди", а вовсе не военнопленные 15 . По данным Штрайта, жертвами айнзатцкоманд на фронте и в районе, охваченном оберкомандованием вермахта, было убито по меньшей мере 580 - 600 тыс. человек 16 . А. Штрайм называл "как минимум" 140000 жертв "отбора", но замечал, что это число должно быть значительно большим, особенно в районе боевых действий, поскольку во многих случаях не учитывались конфетные данные о результатах прямых акций по уничтожению военнопленных 17 . Цифры уничтоженных в результате "отбора" приводятся в работах по отдельным шталагам. По данным К. Хюзера и Р. Отто, из шталага 326 (VI К) Senne, одного из крупнейших, было отобрано и отправлено в концлагерь Бухенвальд 5000 - 6000 советских пленных, где они были подвергнуты "особому обращению", то есть многие убиты (более 1000 человек), остальные "направлены на работы". В начальный период своего существования этот лагерь был "главным поставщиком" пленных, убиваемых выстрелами в затылок 18 .
Тысячи советских пленных были подвергнуты "отбору" в лагерях Берген- Бельзене, Оербке и Витцендорфе и отправлены в концлагерь Заксенхаузен, где их расстреляли. В Аушвиц (Освенцим) специально для казни доставлялись политруки и другие советские военнопленные, "отобранные" айнзатцкомандами. Их даже не брали на учет и уничтожали сразу же по прибытии в лагерь. Первая такая группа - 300 военнопленных, по большей части политруки - прибыла в лагерь в июле 1941 г., и в течение нескольких дней все они были убиты 19 . В концлагере Нойенгамм в октябре 1941 г. без всякой регистрации были расстреляны 43 советских офицера и комиссара 20 . В одном из крупнейших шталагов третьего рейха 304 (IV Н) Цейтхайн персонал активно помогал айнзатцкомандам проводить "отборы" сразу же по прибытии транспортов с советскими военнопленными: выискивали евреев, "фанатичных коммунистов", политкомиссаров, "интеллигентов". "Отобранных" отправляли в Бухенвальд, 100 прибывших из шталага Цейтхайн военнопленных (1000) здесь расстреляли 21 .
Остерло выделяет два периода в практике "отбора". Первый - июль 1941 г. - лето 1942 г., когда "отбор" и расстрелы производились в концлагере весьма интенсивно. Второй - с лета 1942 г. и до конца войны, когда проверка пленных носила достаточно поверхностный характер. Главным был тогда вопрос об использовании военнопленных на работе, гестапо же обычно вмешивалось в "отборы" уже тогда, когда они были заняты на рабочих местах 22 . В недавно опубликованной книге "Преступления вермахта..." говорится, что в лагере Хаммельбург до 24 января 1942 г. было "отобрано", а затем убито 652 советских офицера, а в концлагере Гросс-Розен до лета 1942 г. уничтожено более 2500 человек 23 . Описания немецких историков потрясают масштабами уничтожения советских военнопленных. В огромных лагерях военнопленных вплоть до февраля 1942 г. ежедневно погибало в среднем по 6000 пленных.
Германские историки прямо указывают на голод как на одну их главных причин массовой смертности советских пленных. Они страдали от голода вплоть до конца войны, но пик их смертности по этой причине приходится на 1941 - 1942 гг., а также на весну 1945 года. Голод порождал взаимную враждебность, делал людей подозрительными и жадными, лишенными элементарной человечности, массовый характер носило воровство. Обычным явлением стало людоедство 24 .
В зоне группы армий "Центр" рацион пленных составлял 20 г. пшена, 100 г. хлеба без мяса или 100 г пшена без хлеба. В шталаге II В в Хаммерштейне на территории Германии военнопленные получали в день 200 г. хлеба, эрзацкофе и овощной суп; питательность рациона составляла 1000 калорий. По утверждению Штрайта, на Украине в результате голода в лагерях зоны группы армий "Юг" в феврале 1942 г. умерло 134 000 пленных (по 4300 человек в сутки). С июня 1941 г. по 15 апреля 1942 г. в лагерях генерал-губернаторства умерло 290 560 пленных. Только с 21 по 30 октября 1941 г. погибло 45 690 человек, в среднем же в сутки умирали почти 4600 пленных 25 .
Особенно ужасающих масштабов достигла массовая смертность пленных в этой зоне в конце сентября - начале октября 1941 года.
Исследования по шталагам Цейтхайн, Штукенброк-Зенне, Зандбостель и другим свидетельствуют: чтобы не умереть с голоду, пленные ели кору, листву, траву, ядовитые грибы и прочее. Они набрасывались на отбросы, рылись в мусорных баках, пожирали то, что не употребляли даже животные. Процветали воровство охранников и черный рынок, что еще более усугубляло голод. Неработающие военнопленные вообще были обречены на голодную смерть. Столовая посуда и приборы не предусматривались. И только после того, как русские пленные потребовались как рабочая сила, положение с питанием несколько изменилось 26 .
Существенная причина смертности - массовые заболевания - как вследствие голода, так и от холода, отвратительного питания, ужасной антисанитарии, массовых эпидемий. С июля по октябрь 1941 г. в большинстве лагерей свирепствовала дизентерия. В шталаге Цейнтхайн она, например, распространилась на 25% военнопленных. В самом ужасном по условиям содержания лагере 307 в Демблине к 19 сентября от дизентерии умерло 2500 человек. С наступлением холодов в октябре-ноябре 1941 г. стремительно распространяется сыпной тиф. В декабре он свирепствовал почти во всех лагерях - как за пределами рейха, так и в "русских лагерях" на территории Германии. До середины ноября 1941 г., пишет Штрайт, никаких профилактических мер не предпринималось. Лишь весной 1942 г. удалось установить некоторый контроль за этой эпидемией, но эффективные меры были приняты лишь в мае-июне 1942 года. Келлер утверждает, что в лагере Витцендорф в день умирало 300 - 400 человек, весной 1942 г. лагерь почти весь вымер. До января 1942 г. в нем от сыпного тифа умерло 12 000, в январе - еще 1800 человек. Аналогичная ситуация была в лагерях Фаллингбостель, Оербке и Берген-Бельзен. В последнем до весны 1942 г. умерло 18 тыс. человек. Все лагеря были закрыты на карантин. В зимние месяцы в этих лагерях умерло по меньшей мере 44 000 - 46 000 пленных. В лагере Берген-Бельзен, где находились 14 000 советских пленных, в начале ноября 1941 г. ежедневно умирало по 80 человек, в конце месяца - уже по 150, а к концу зимы вымерли почти все военнопленные. В шталаге 308 (VII Е) Нойхаммер на рубеже 1941 - 1942 гг. от сыпного тифа умерло 4000 - 6000 пленных 27 . Считается, что сейчас уже невозможно установить, сколько в точности советских военнопленных унесла эпидемия, но нет никакого сомнения, что счет шел на сотни тысяч. С середины 1942 г. в лагерях Германии начал свирепствовать туберкулез, также унесший тысячи пленных. Тяжелый труд без соответствующего питания и отдыха, плохое размещение сыграло свою роль. Ответственность, констатирует Отто, несли вермахт и германские промышленники 28 . Немецкие исследователи указывают и на другие причины массовой смертности советских военнопленных. Здесь и совершенно неудовлетворительные условия их транспортировки, и отвратительное размещение. При транспортировке процент смертности, как считает У. Херберт, иногда достигал 70%. Многодневные пешие марши, грубость и жестокость охранников, их издевательское отношение и расстрелы по собственному произволу - все это влекло массовые жертвы. С наступлением холодов пленных перевозили в открытых вагонах для скота. Многие замерзали, пытались бежать, их убивали при этих попытках. Поезда сплошь и рядом привозили военнопленных уже мертвыми, а полумертвых пристреливали 29 .
Пленных, прибывших в лагерь, размещали под открытым небом, на голой земле, ничем не защищенными от непогоды - ветра, дождей, холода. Большинство пленных не имело даже шинелей. Многие ютились в норах, пещерах, землянках, шалашах. Строительство бараков затянулось, а те, что были уже построены, быстро переполнялись 30 . Велик был удельный вес смертности среди раненых пленных. Штрайт обстоятельно исследовал их участь. Особенно трагичной была их судьба в начале войны. О них никто не заботился, их убивали - и во время пеших маршей, и в концлагерях. В сборных пунктах медицинская помощь оказывалась крайне редко. Немецкие врачи равнодушно относились к военнопленным. Рацион питания не превышал 1500 калорий в день. Раненые практически обрекались на медленную смерть, а "окончательно" нетрудоспособных пленных отправляли в лагеря смерти или туберкулезные бараки 31 .
Некоторые немецкие историки отмечают, что советское руководство не поддержало инициативу Международного Красного Креста об оказании гуманитарной помощи военнопленным и не добивалось улучшения положения солдат в плену, отказавшись от участия в организации связи с ними через нейтральные страны. Это послужило поводом ужесточить обращение с советскими военнопленными. Кремлевское руководство, пишет Б. Бонвеч, сообщало только о плохом обращении немцев с пленными. При всей драматичности судьбы пленных советская сторона не подняла голос протеста. А вскоре мир узнал, что в своей стране советские пленные рассматриваются как предатели и трусы. Немцы не скрывали этого от пленных 32 .
В немецкой историографии обсуждается вопрос о вкладе советских военнопленных в германскую экономику. После поражения германской армии под Москвой в декабре 1941 г., провала "блицкрига" на Востоке и изменения военного положения на Восточном фронте нацистское руководство приняло решение о массовом привлечении советских пленных к труду в немецкой экономике. Выявилась колоссальная потребность в рабочей силе, особенно в военной промышленности. Только в октябре 1941 г. она составляла 800 000 человек 33 . Штапат поставляли работающих военнопленных.
Выжившие пленные, как пишут историки ФРГ, занимались тяжелым принудительным трудом. "Основополагающим принципом" было выжать из военнопленного такую производительность труда, какую только можно: они рассматривались как "рабы для работы", как источник дешевой рабочей силы и рабского труда на шахтах, рудниках, на болотах, предприятиях черной и цветной металлургии, железных дорогах, строительстве дорог и каналов, в военной промышленности. Труд военнопленных часто расценивался как один из методов их уничтожения 34 . Немецкие историки видят некоторые различия в положении и условиях труда в промышленности и в сельском хозяйстве, пленных русских и польских, французских, бельгийских, голландских.
В подавляющем большинстве советские военнопленные использовались на принудительных работах, внося существенный вклад в немецкую оборонную промышленность. По утверждению Г. Моммзена, "при соответствующем питании" производительность труда русских военнопленных составляла 80%, а во многих случаях и 100% производительность труда германских рабочих, в горной и металлургической промышленности - 70%. Проблема питания была тесно связана с результатами труда пленных. Моммзен отмечал, что советские пленные составляли важнейшую и прибыльную рабочую силу, и при том даже более дешевую, нежели заключенные концлагерей 35 . Доход в государственную казну, полученный в результате труда советских пленных, составил сотни миллионов марок.
Сотни тысяч пленных сыграли существенную роль в производстве вооружения. Здесь работали многие специалисты и высококвалифицированные рабочие. Трудно оценить выгоду, полученную частными предпринимателями в условиях принудительного труда. По данным У. Херберта, в августе 1944 г. в Германии было занято 7615970 иностранных рабочих и военнопленных (5721883 гражданских и 1930087 пленных). Из СССР было 2126753 гражданских рабочих и 631559 военнопленных, а всего - 2758312 человек. В другом месте он пишет, что осенью 1944 г. в лагерях Германии было 10 млн. каторжников. Советских пленных учили работать на шахтах и заводах: они становились слесарями, электриками, трактористами, механиками, токарями и т. д. Для военнопленных вводилась сдельная оплата труда и премиальная система 36 . С осени 1941 г. в обращении с советскими военнопленными отмечались, с одной стороны, политика уничтожения, а с другой - использование в военно-экономических целях 37 .
Все исследователи данной проблемы пишут о каторжных условиях труда советских пленных. Беспощадно наказывались малейшая провинность или небрежность. Жестко изолированные от других иностранных и немецких рабочих они работали по 10 - 12 часов в сутки. Платили им мизерную зарплату. Немецких рабочих ставили в положение господ по отношению к русским. О солидарности рабочих не могло быть и речи 38 .
В книге К. Зигфрида о принудительном труде пленных на заводах "Фольксваген" рассказывалось, как представители предприятия приехали в шталаг XI Б Фаллингбостель "отбирать" пленных. Здесь они увидели ужасную картину: русские пленные напоминали диких зверей - грязные, больные, голодные и истощавшие. Управляющим пришлось срочно заняться улучшением питания пленных, лечить, одевать, восстанавливать силы и здоровье пленных, а затем посылать на работу 39 . По мнению Херберта, из-за болезней и истощения русские военнопленные зимой 1941 г. фактически не могли трудиться. В ноябре 1941 г. в лагерях рейха из 390000 советских пленных трудоспособных было самое большее 70000 40 .
Ужасными были условия жизни и труда на заводах и шахтах Круппа. Не в состоянии выдержать тяжелый труд в Рурской области, многие военнопленные погибали прямо на рабочих местах, многие от несчастных случаев, а нередко в результате американской и английской бомбежек. Только на угольных рудниках Рура между 1 июля и 10 ноября 1943 г. погибло 27 638 человек. Херберт констатирует, что в начале 1944 г. в горной промышленности трудилось 184 764 советских пленных, причем в первой половине этого года умерло 32 236 человек. Историки называют шталаги VI А Хемер и 326 (VI К) Зенне лагерями смерти. Шталаг 326 с 1942 г. выполнял также функции пересыльного лагеря для рурской горной промышленности. Смертность в нем в ноябре 1942 г. достигала 140 человек в день, больше чем зимой 1941 - 1942 годов. В шталаге Хемер даже в последние дни войны от непосильного труда ежедневно умирало по 100 человек, а всего по официальным данным в этом лагере было похоронено 23 500 советских военнопленных 41 .
Установить действительные цифры очень трудно, во всяком случае они были значительно выше. Погибло немалое число пленных, трудившихся в военной промышленности. Сколько их умерло в многочисленных специальных рабочих командах в Вестфалии никто так и не определил.
В историографии ФРГ приводятся разные данные о советских военнопленных и числе погибших. Отмечается, что статистика смертности занижалась. По данным Штрайта, из 5734528 пленных до конца войны погибло 3,3 млн. человек, то есть 57,8%. По годам общее число пленных выглядит, по его подсчетам, следующим образом: в декабре 1941 г. - 3350000, в середине июля 1942 г. - 4716903, в январе 1943 г. - 5003697, в феврале 1944 г. - 5637492, на 1 февраля 1945 г. - 5734528 человек. Действительное количество пленных в введении армейского высшего командования (ОКХиОКВ) после огромной смертности зимой 1941 - 1942 гг. составило в марте 1942 г. 976458 чел., к сентябрю 1942 г., за счет нового притока пленных, их стало 1675626. После этого число пленных стало сокращаться: 1 501145 на 1 января 1943 г., 1054820 на 1 мая 1944 г., 930287 на 1 января 1945 года. 500 тысяч, согласно сведениям ОКХ, бежали из плена, 1 млн. пленных освободили. Остальные же 3300000 погибли или были расстреляны. Большая часть погибших-около 2 млн. чел. - умерла до весны 1942 года 42 .
По расчетам А. Штрайма, общее число пленных составило 5163381, в плену погибло по меньшей мере 2545000 советских военнопленных. В другой своей работе он называет цифру 2530000 человек. Приводятся данные о погибших в лагерях, расположенных на оккупированных территориях Польши и СССР: в Дюнабурге - 121тыс, в Минске -119 тыс., Гомеле -100 тыс., Славуте - 150 тысяч 43 .
И. Хоффман полагает, что "точное число советских пленных составило 5245 882 чел.". Примерно 2 млн. погибло в результате голода и эпидемий. Десятки тысяч стали жертвами "отбора". Р. Лоренц считает, что в плену погибло 4 млн. красноармейцев. Приводимые немецкими историками цифры о числе советских военнопленных и погибших существенно расходятся с данными Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации, который считает, что было захвачено или сдалось в плен, пропало без вести 4 млн. 559 тыс., а число погибших пленных было 1 млн. 400 тысяч 44 .
Среди немецких историков идет спор о числе погибших советских военнопленных в отдельных лагерях. Например, на кладбище советских военнопленных в Штукенброке похоронено 65 тыс. человек. В последние годы эта цифра оспаривается и ее стараются приуменьшить в 2 - 3 раза. В мае 1997 г. в газете "Westfalen Blatt" появилась статья В. Люке "Освобождение закончилось в Сибири", который утверждал, что в шталаге 326 погибло не 65000, а всего - около 20 000 советских пленных 45 . Через два месяца журналист Д. Кемпер в той же самой газете опубликовал статьи, озаглавленные "Русские архивы сообщают сведения о жертвах шталага" и "Русский военный архив дает ключ к раскрытию вопроса о жертвах в лагерях". В предисловии к этим статьям приводятся высказывания историка Р. Келлера, который, познакомившись с некоторыми документами о военнопленных в военном архиве в Подольске, пришел к выводу, что "число жертв среди пленных явно устарело. Первые обобщения документов показали, что количество погибших в лагерях значительно ниже". Кемпер приводит оценки многих историков, включая и упоминаемых выше, которые пересматривают свои взгляды. Так, если К. Хюзер в книге, написанной в соавторстве с Р. Отто, считал, что цифра 65 тыс. погибших в лагере 326 - "примерная величина", то ныне он утверждает, что в нее нужно внести основательные поправки "на понижение" с учетом новых источников. К тому же в 1992 г. не осуществлялась идентификация могил. Не желая связывать себя какой-либо величиной, он предлагает принимать за число погибших в лагере 326 как "верхнюю границу" - 30 000 - 35 000 человек, то есть в два раза меньше по сравнению с прежней цифрой. Рабочий кружок "Цветы для Штукенброка", отстаивает цифру 65 тыс. человек. Его председатель В. Хенер утверждает: "Число 65 тыс. пока является действительным. Опровержения пока бездоказательны". Он убежден, что число погибших значительно больше. Возможно, когда называют цифру 65 000 человек, идет речь об общем количестве погибших в шталаге 326 и двух лазаретах военнопленных - Штауиюле и Хаустенбек.
До сих пор исследователи спорят об общем числе жертв в шталаге 304 (IV Н) Цейтхайн. В свое время этим вопросом занималась комиссия Хорун. По ее подсчетам, с 1941 по 1945 гг. в этот лагерь поступило от 150000 до 200000 советских пленных. За это время умерло не менее 80000 человек, не исключено, что значительно больше, называют даже цифру 150000. Однако во время раскопок и эксгумирования трупов комиссия выявила примерно 33000 убитых, лежащих в массовых захоронениях. Остерло не согласен с итогами работы комиссии Хорун. По его расчетам, за все время существования лагеря в нем размещались 80 - 90 тыс. советских пленных, и поскольку общее количество советских пленных, находившихся в шталаге, можно определить только приблизительно, то нелегко назвать и реальное число жертв. Цифра от 80 до 150 тысяч представляется ему завышенной. Поэтому остается лишь констатировать, что в шталаге Цейтхайн, "совсем нормальном русском лагере", умерло от 33 до 40 тыс. советских пленных 47 .
Долгое время такой же спор шел о погибших советских военнопленных в шталаге Х В Зандбостель. Сразу после войны считалось, что там на "русском кладбище" покоится 46000 человек. Затем стали доказывать, что эта цифра завышена и там похоронено 7 тысяч. Официально установлено, что на этом кладбище похоронено 8765 человек. В это число включены военнопленные всех наций, умершие от эпидемий и других болезней 48 .
В работах историков ФРГ исследуется движение Сопротивления советских пленных в концлагерях и шталагах. Обнаружились различные подходы к этому вопросу. В работе Остерло предлагается обобщающий анализ спорных моментов по данной теме и в связи с этим анализируется литература по указанной тематике, вышедшая в свое время в СССР и ГДР. По мнению автора, в марксистской и западной литературе по-разному подходят к понятию Сопротивления, полагая даже, что о применении его к советским военнопленным спорно. Остерло считает, что в противовес западногерманским историкам в историографии СССР и ГДР специфически характеризуется само Сопротивление военнопленных, трактуемое очень широко 49 . В марксистскую концепцию Сопротивления, к которой он относится весьма критически, включается все, что содержит какое-либо несогласие с нацистской идеологией или гитлеризмом.
Остерло считает, что большой вклад в трактовку данного понятия внес М. Брошат. Понятие "Resistenz" (а не "Widerstand"), по мнению последнего, охватывает все формы эффективного Сопротивления: ограничение и сдерживание нацистской власти или претензий на такое господство, независимо от интересов, мотивов и сил участников этого движения. Понятие "Resistenz" имеет иной смысл, нежели "Widerstand". Во-первых, оно не охватывает настроения враждебности к национал-социализму, которое, может быть, и присутствует в индивидуальном сознании, но не реализуется на практике. Во- вторых, оно едва ли включает, или не очень сознательно включает, мотивированное Сопротивление. Понятие "Resistenz" трудно переносится на военнопленных и насильственно угнанных рабочих. Не достаточно учитывается и фактор мотивации как критерий оценки самого движения Сопротивления 50 .
По мнению немецких историков, движение Сопротивления в лагерях принимало различные формы: побеги пленных - наиболее распространенная форма протеста, саботаж военного производства, слушание радиопередач, сбор и распространение информации среди военнопленных, выпуск листовок, газет, чтение иностранных газет, поддержка пленных при распределении на работу, помощь им в лазаретах, диверсионные акции на рабочих местах, подготовка к восстанию - высшей форме Сопротивления, захват лагеря, агитация против вербовки военнопленных в армию Власова. Для пленных, занятых в работах в сельской местности, характерны были небрежность, отказ от труда в поле. Немецкие историки подчеркивают, что вермахт и гестапо прилагали массу усилий, чтобы выявить признаки нараставшего Сопротивления, но подавить его полностью так и не смогли. В первые месяцы плена о боевом Сопротивлении не могло быть и речи. Голод, болезни, расстрелы, неудачи на фронте вызывали уныние, развивались настроения депрессии. Плен порождал чувство растерянности и неуверенности в своих силах. Остерло считает, что до осени 1942 г. в шталаге Цейтхайн не было организованного Сопротивления советских пленных, но отмечались лишь отдельные выступления. Только в начале 1943 г. были предприняты первые попытки организоваться. Центральной фигурой в этом шталаге стал советский писатель Степан Злобин. Он и его товарищи стали издавать газету "Правда о пленных". Благодаря усилиям Злобина в апреле 1943 г. возникла группа Сопротивления, куда входил 21 человек 51 . По мнению Боргзена и Волланда, широкое, многостороннее движение Сопротивления среди советских военнопленных началось в 1944 г., когда возникла уверенность в неизбежной гибели нацистского государства. Но даже тогда операции были по большей части тайными, очень осторожными и местными, во всяком случае, региональными. Авторы называют причины, почему среди советских военнопленных в Германии отсутствовали единое и массовое движение Сопротивления. К этим причинам они относят: эффективную работу вездесущей службы безопасности, постоянный голод, раскольническую практику нацистов, ставивших советских пленных на более низкую ступень в иерархии пленных по сравнению, например, с английскими, американскими и французскими. Сказывалось и то, что Сталин называл советских пленных "предателями", а нацистская пропаганда, особенно после Сталинграда, призывала советских пленных к "антибольшевистскому освобождению Европы". Кроме того, пленные уповали на скорое освобождение, что склоняло их в 1944 - 1945 гг. к мысли не надо рисковать своей жизнью 52 .
В 1942 - 1943 гг. оформились интернациональные подпольные комитеты Сопротивления и в концлагерях: в Заксенхаузене, Бухенвальде. Подпольная борьба приняла более целенаправленный, систематический и организованный характер. Советские пленные вели терпеливую и упорную борьбу за свое выживание и, как могли, боролись против нацизма. В этой, на первый взгляд незаметной, борьбе погибли тысячи патриотов. В работах немецких историков отмечается, что наиболее благоприятные условия для этой борьбы давали лазареты, больничные бараки, а также рабочие команды 53 . Именно там создавались группы Сопротивления, центры информации и очаги волнений. Все попытки абвера подавить эти очаги, закончились неудачей 54 . В шталаге XI С Берген- Бельзен члены медперсонала организовали "Ганноверский комитет", который распространял листовки, помогал беглецам, вел пропаганду против вступления в немецкие добровольческие отряды и рабочие группы.
В статьях У. Гекена, Б. Бонвеча, К. Гества 55 исследуется судьба бывших советских военнопленных в момент и после их репатриации на родину. История советских военнопленных не закончилась после их репатриации, на родине против них использовался широкий спектр наказаний, преследований и репрессий: фильтрационные лагеря, бесконечные допросы, ссылки, бесправие, долголетний надзор органов безопасности и милиции, рабочие батальоны, штрафные лагеря, тяжелый принудительный труд, смертельный исход. Слово "плен" стало позорным пятном в биографии бывших военнопленных.

Примечания:

1. JACOBSEN H. - A Kommissarbefehl und Massenexekutionen sowjetischer Kriegsgefangenen. - Anatomie des SS-Staates. Berlin, Freiburg, Olten. 1965.
2. STREIT Ch. Keine Kameraden, Die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen, 1941 - 1945, Stuttgart. 1978 (2. Auflage. Bonn. 1991).
3. STREIT Ch. Keine Kameraden. Bonn. 1991, S. 10.
4. Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944. Ausstellungskatalog. Hamburg. 1996, S. 7; Verbrechender Wehrmacnt, Dimensionen des Vernichtungskrieges. 1941 - 1945, Hamburg. 2002, S. 187.
5. NOLTE H. -H. Der deuteche Uberfall auf die Sowjetunion. 1941. Text und Dokumentation. Hannover. 1991, S. 58,61.
6. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 28,39 - 41; Нюрнбергский процесс. Т. 4. M. 1990, с. 208.
7. ЯКОБСЕН Г. А. 1939 - 1945. Вторая мировая война. Хроника и документы. - Вторая мировая война: Два взгляда. М. 1995, с. 246 - 247.
8. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 20, 31 - 32, 44 - 47, 59, 87, 125 - 126. Die Behandlung und Ermordung der sowjetischen Kriegsgefangenen. - Gegen das Vergessen: der Vernichtungskrieg gegen die Sowjetunion 1941- 1945. Frankfurt am Main. 1992, S. 99 - 100.
9. Vernichtungskrieg. Verbrechen der Wehrmacht 1941 bis 1944. Hamburg. 1995, S. 29, 30.
10. OSTERLOH J. "Hier handelt es sich urn die Vemichtung einer Weltanschauung..," Die Wehrmacht und die Behandlund der sowjetischen Gefangenen in Deutschland. -Die Wehrmacht: Mythos und Realitat. Miinchen. 1999, S. 802; Der Mensch gegen den Menschen: Uberlegungen und Forschungen zum deutschen Uberfall auf die Sowjetunion 1941. Hannover. 1992.
11. OSTERLOH J. "Hier handelt es sich urn die Vemichtung einer Weltanschauung...", S. 784 - 786,802; VOSSEN R. Freundbikler/Feinbilder. Portraits sowjetischer Kriegggefangenen (1942 - 1944). Hamburg. 1991, S. 43.
12. OTTO R. Die Zusammenarbeit von Wehrmacht und Stapo bei der "Aussonderung" sowjetischer Kriegsgefangenen im Reich. - Die Wehrmacit; Mythos und Realitat; HUSER K., OTTO R. Das Stammlager 326 (VIK) Senne: 1941- 1945. Sowjetische Kriegsgefangene als Opterdes Nationalsozialistischen Weltanschauungskrieges. Bielefeld. 1992, S. 54 - 63; OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager. Das Kriegsgefangenen-Mannschaftsstammlager 304 (IV H) Zeithatn bei Rusa/Sa. 1941 bis 1945, Leipzig. 1997, S.44 - 54.
13. OTTO R. Die Zusammenarbeit von Wehrmacht und Stapo bei der "Aussonderung" sowjetischer Kriegsgefangenen im Reich, S. 756,760,761,766,767,771.
14. В статье Р. Келлера дается иная трактовка. По его мнению, до осени 1941 г., примерно за 10 недель, только число убитых выстрелом в затылок в этом концлагере составило около 13 000 советских военнопленных. - KELLER R. "Russenlager", Sowjetische Kriegsgefangene in Bergen-Belsen, Fallingbostel- Oezbke und Wietzendorf. - Der Mensch gegen Menschen, S. 115.
15. OTTOR.Op.cit.,S. 780,781.
16. STREIT Gh. Keine Kameraden, S. 105.
17. STREIM A. Sowjetische Gefangene in Hitlers Vernichtungskrieg. Heidelberg. 1982, S. 176.
18. HUSER K., OTTO R. Das Stammlager 326 (VIK) Senne, S. 63. По мнению Ф. Шокенхофа, в шталаге 326 было отобрано и отправлено в концлагерь Бухенвальд 4556 советских пленных. - "Dem SS-Einsatzkommando Uberstellt". Neue Queller zur Geschihte des Stalag 326 (VIK) Senne im Moskauer Staatsarchiv. Eine Dokumentation von Volker Schookenhoff. -Geschichte im Westen. Halbjahres- Zeitschrift fur Landes-und Zeitgeschichte Jahrgang 8,1993. Heft 1, S. 203.
19. Освенцим. Гитлеровский лагерь массового уничтожения. Варшава. 1988, с. 96.
20. SUCHOWIAK B. Die Tragadie der Haftlinge von Neuengamme. Hamburg. 1985, S. 39.
21. NAGEL J. und OSTERLOH J. Wachmannschaften in Lagern fur sowjetische Kriegsgefangene (1941 - 1945). Eine Annaherung. -"Durchschnittstater". Handein und Motivation. Bielefeld. 2000. S. 81.
22. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 54.
23. Verbrechen der Wehrmacht, Dimensionen des Vernichtungskrieges, 1941 - 1944. Hamburg. 2002, S. 270.
24. Das Stalag 326. Augenzeugenberichte. Fotos. Dokumente. Pozta Westfalika. 1988, S. 30,61,97 - 98. 25.STREITCh.KeineKameraden,S. 131,133 - 134,141.
25. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 58, 65.
26. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 67. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 135,179. KEILER R. "Russenlager". Sowjetische Kriegsgefangene in Bergen- Belsen, FalIingbostel-Oerbke und Weitzendorf. -Der Mench gegen den Menschen, S. 117; Sowjetische Kriegsgefangene 1941 - 1945. Leiden und Sterben in den Lagern Bergen-Belsen, Fallingbostel, Oerbke, Wietzendorf. Hannover. 1991, S. 18; KELLER R. "Die Kamen in Scharen hier an, die Gefangenen". Sowjetische Kriegsgefangene, Wehrmachtsoidaten und deutsche Bevolkerung in Norddeutschland 1941 - 1942. - Rassismus in Deutschland; KZ - Gedenkstatte Neuengamme, Bremen. 1994, S. 39; Verbrechen der Wehrmacht. Dimensionen des Vernichtungskrieges, S. 259. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 135.
27. OTTO R. Lager fur Sowjetische Kriegsgefangene in Westfalen (1941 - 1945). - Jahrbuch des Vereins fur Orts- und Heimatkunde in derGrafschaft Mark. Witten. 1993, S. 180.
28. HERBERT U. Fermdarbeiter: Politik und Praxis des "Auslander- Einsatzes" in der Kriegswiztschaft des Dritten Reiches. Bonn. 1999, S. 171. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 166,167,170; HUSER K., OTTO R. Das Stammlager 326 (VI K) Senne, S. 39 - 44; BORGSEN В., VOLLAND K. Stalag XB Sandbostel: zur Geschichte eines Kriegsgefangenen - und KZ-Auffanglagers in Norddeutschland 1939 - 1945. Bremen. 1991, S. 116 - 126.
29. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 174,176; HUSER K., OTTO R. Op. cit., S. 68 - 74; NAGEL J. und OSTERLOH J. Op. cit.S. 79 - 80.
30. STREIT Ch. Das Schiksal der verwundeten Sowjetische Kriegsgefangenen. - Vernichtungskrieg; Verbrechen der Wehrmacht 1941 - 1944. Hamburg. 1995, S. 80,83,86.
31. BONWETSCH B. Ein Sieg mit Schattenseiten. Die Sowjetunion im Zweiten Weltkrieg. -Kriegsgefangene-Военнопленные: Sowjetische Kriegsgefangene in Deutschland, Deutsche Kriegsgefangene in der Sowjetunion. Dusseldorf. 1995, S. 136 - 137.
32. HERBERT U. Fermdarbeiter: Politik und Praxis des "Auslander- Einstatzeg" in der Kriegswiztschaft des Dritten Reiches, S. 162,165.
33. SIEGFRIED K. -J. Das Leben derZwangsarbeiter im Volkswagenwerk 1939 - 1945. Frankfurt/M. 1988, S. 175.
34. MOMMSEN H. In deuscher Hand. Der Arbeitseinsatz sowjetischer Kriegsgefangener 1941 - 1945. - Kriegsgefangene - Военнопленные, S. 147. HERBERT U. Fermdarbeiter, S. 323.
35. HERBERT U. Fermdarbeiter. S. 315,327 - 329,430.
36. HERBERT U. Arbeit und Vernichtung. Okonomischesbiteresse und Primat der "Weltanschauung" in Nationalsozialismus. - Europa und der "Reichseinsatz": auslandische Zivilarbeiter, Kriegsgefangene und KZ - Haftlinge in Deutschland 1938 - 1945.1991, S. 121.
37. HERBERT U. Fermdarbeiter, S. 162,165.
38. SIEGFRIED K. -J. Das Leben der Zwangsarbeiter im Volkswagenwerk 1939 - 1945, S. 179 - 180.
39. HERBERT U. Fermdarbeiter, S. 173.
40. OTTO R. Lagerfur Sowjetische Kriegsgefangene in Westfalen (1941 - 1945). S. 177 - 178,181,183. WEISCHER H. Russenlager: russische Kriegsgefangene in Hessen (Hamm) 1942 - 1945. Essen. 1992, S. 76. HERBERT U. Fermdarbeiter, S. 329. OTTO R. Lagerfur Sowjetische Kriegsgefangene in Westfalen (1941 - 1945), S. 176,184. Stalag VI Hemer. Kriegsgefangenenlager 1939 - 1945. Eine Dokumention. Hemer. 1995, S. 202.
41. STREIT Ch. Keine Kameraden, S. 10, 244 - 246.
42. STREIM A. Sowjetische Gefangene in Hitlers Vernichtungskrieg. Berichte und Dokumente 1941 - 1945. Heidelberg. 1982, S. 176,178; ejusd. Die Behandlung Sowjetischer Kriegsgefangener im "Fall Barbarossa", Eine Dokumention. Heidelberg -Karlsruhe. 1981, S. 246,247 - 248.
43. HOFFMANN J. Die Geschichte der Wlassow-Armee. Freiburg. 1984, S. 131; ejusd. Die Kriegsfuhrung aus derSicht der Sowjetunion. -Das Deutsche Reich und derZweite Weltkrieg. Bd. 4. Stuttgart. 1983, S. 730,952. LORENZ R. Sozialgeschichte der Sowjetunion. 1917 - 1945. Frankfurt am Main. 1981, S. 366; Известия, 25.VI.1988.
44. Westfalen Blatt, 23.V.1997.
45. Westfalen Blatt, 27, 31.VII.1997.
46. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 176 - 178,182,184.
47. BORGSEN W., VOLLAND K. Stalag XB Sandbostel, S. 241,246.
48. OSTERLOH J. Sowjetische Kriegsgefangene 1941 - 1945. Forschungsiiberblick und Untersuchung von Beispiieben. Hannover. 1994, S. 90.
49. Ibid., S. 92.
50. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 106 - 107.
51. BORSSEN W., VOLLAND K. Op. cit., S. 148 - 149.
52. HUSER K., OTTO R. Das Stammlager 326 (VIK) Senne, S. 143 - 151; OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 108.
53. OSTERLOH J. Ein ganz normales Lager, S. 109.
54. BONWETSCH B. Die sowjetische Kriegsgefangenen zwischen Stalin und Hitler. - Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft. 1993, Nr. 2; GESTWA K. "Es lebe Stalin". - Sowjetische Zwangsarbaiter nach Ende des Zweiten Weltkrieges. Das Beispiel der Stadt Hamm in Westcafelen. - Geschichte in Wissenschaft und Unterricht. 1993. H. 44, S. 71 - 86; GOCKEN U. Von der Kooperation zur Konfrontation. Die Sowjetischen Repatriierungsoffiziere in den westlichen Besatzungszonen. - Die Tragodie der Gefangenschaft in Deutschland und in der Sowjetunion 1941 - 1956. Koln-Weimar. 1998, S. 315 - 334.